Применяемые сегодня школьными психологами технологии и методики имеют разнородные научные базы, подчас не только не согласующиеся между собой, но и вступающие друг с другом в непреодолимое противоречие. Психологи не всегда отдают себе отчёт в том, на каких мировоззренческих и философских взглядах строится их практическая деятельность в школе. Работая в одной системе, призванные выполнять общие стратегические задачи народного образования, школьные психологи зачастую руководствуются соображениями частной психологической практики, имеющей иную, по сравнению со школой, целевую и идеологическую направленность. Как правило, исповедуя какую-то конкретную психологическую школу, психологи придерживаются принятого этой школой оригинального языкового инструментария, не находящего понимания даже среди коллег, не говоря уже о широком педагогическом поле, где они действуют. Такое положение крайне осложняет функционирование единого механизма школьной психологической службы. Отсутствие общих методологических принципов, равно понимаемых всеми руководящими субъектами образовательного процесса, вольно или невольно выводит психологию за рамки школьной педагогики. Плохо понимая друг друга, школьные психологи в ещё большей степени непонятны учителям и родителям. Их работа с детьми очень часто оказывается отчуждённой от общей работы школы.
Потому-то сегодня представляется наиболее важным создание для школьной психологии общего методологического фундамента. И в решении этого вопроса без обращения к философии не обойтись.
Поскольку школьные психологи призваны быть мыслителями, без философских знаний им не обойтись. Как, иначе, осмыслить то, что делалось, делается и должно делаться в педагогике, к чему должен стремиться каждый работник школы? В чём сегодня заключается аксиология образования? Каковы, с современных позиций, моральные, эстетические, а в общем плане, экзистенциальные ценности образования, и в частности нынешней российской школы? Изменились ли они по сравнению с днём вчерашним, или их неизменяемость носит непреходящий характер? Должна ли сфера образования принимать на себя всю меру ответственности за то, что происходит внутри её системы, или она вынуждена колебаться под воздействием внешних сил и полностью подчиняться этим силам и обстоятельствам? Эти вопросы бесконечны. Тем не менее, на них нужно отвечать. И именно от того, как мы отвечаем на них, зависят наши стратегические и тактические шаги по внедрению практической психологии в систему школьного образования.
Сегодня с неожиданной остротой в педагогике встал вопрос о соотношении Знания и Веры в развитии познавательной сферы учащихся. В связи с этим наблюдается отход от классических научных подходов в решении этого вопроса в область метафизики и религиозно окрашенных способов отношения с социальной действительностью. Не вдаваясь особым образом в какие-то идеологические и политические характеристики, мы вместе с тем должны отдавать себе отчёт в том, что ориентация образовательного процесса на Веру, как она объясняется с религиозных позиций, принципиально отличается от ориентации на знания, добытые строго научными методами. В том и в другом случаях действуют совершенно разные гносеологии. А стало быть, требуются и принципиально разные психологические подходы. Продуктивно слить их воедино, когда один из них мировоззренчески базируется на мифологии и фантастическом материале, а другой призван воспринимать и объяснять реальность исключительно на путях эмпирики, вряд ли возможно.
Пусть чаще всего в косвенном порядке, но, тем не менее, настоятельно, философия образования, как никакая другая сегодняшняя отрасль человеческого знания ставит перед школьным психологом задачу повышения уровня общей образованности. Речь идёт не только и не столько о специальных знаниях, которыми, безусловно, должен владеть «целитель душ человеческих», сколько в первую очередь о том, что он призван хорошо разбираться в происходящих процессах, имеющих первостепенное влияние на развитие личности. Личность развивается в силовом поле воздействия на неё множества факторов самого разнообразного свойства: социальных, политических, культурологических, природных, технических, обусловленных теми громадными изменениями, которые происходят в настоящее время в мире. Рождение новых форм управления жизнью человека сочетается с обретением им доселе не виданных уровней личной свободы. Глобалистские тенденции сочетаются и сталкиваются с позициями сепаратистского характера. Общая направленность на нивелировку культур находит порой очень жёсткий отпор со стороны сил, стремящихся сохранять любыми средствами свои национальные особенности. Это выливается в определённые политические системы, столкновение которых ведёт зачастую к серьёзным общественным потрясениям.
Для современной России особенно характерна политическая и мировоззренческая полиморфность в обществе, и от того, как она будет разрешаться, зависит судьба государства и нации. Это не значит, что психолог должен быть обязательно проводником какой-то определённой политической идеологии, но разбираться в том, что же за причины влияют на развитие психики тех людей, с кем он имеет дело, просто необходимо. И потому вопрос широкой образованности психолога сегодня звучит весьма злободневно.
Стремление к широкой образованности, особенно в смежных дисциплинах, отнюдь не означает, что психолог должен обязательно осваивать, а уж тем более применять в своей профессиональной деятельности не свойственные ему функции. Более того, только образованный психолог никогда не позволит себе заниматься, к примеру, тем, чем должны заниматься исключительно медицинские работники. Есть тонкие грани, которые психологу пересекать категорически запрещается. Но понимать, что делает врач, профессиональный психолог должен. Совместная практика работы врачей, педагогов и психологов, чьё возвращение состоялось на стыке шестидесятых и семидесятых годов, обогащала и тех и других, приучала к ответственному отношению к детским судьбам.
Мы вновь и вновь вынуждены обращаться к проблеме Человека во всей его многоликости и уникальности. Какой философской позицией мы будем руководствоваться при этом? Одно дело, если мы берём на вооружение метафизические подходы с их направленностью (иногда, правда, завуалированной) на оправдание религиозного видения действительности с такими основополагающими понятиями как Бог-Демиург, Абсолютная Истина, Брахман, и совсем другое, если мы придерживаемся эмпирических, преимущественно материалистических взглядов на природу человека. Будем ли мы при этом учитывать достижения конкретных наук, привлекать естественнонаучный и социально-исторический материал или сосредоточим внимание на так называемой трансцендентальности человеческого бытия, его полной зависимости от сил, которые не поддаются никакому человеческому влиянию? Пресловутая борьба двух главных философских направлений (материализма и идеализма) не только не завершилась, но сохраняет всю прежнюю остроту, избавившись, может быть, от некоторых политических излишеств. Вопрос о том, Бог сотворил Человека или Человек – Бога, остается открытым, хотя в индивидуальном плане он часто решается однозначно. Сегодня отечественной психологии, как, впрочем, и другим гуманитарным наукам, по-настоящему трудно. Хотим мы того или не хотим, но исторически они достаточно долгий период базировались на монистическом подходе к объяснению человеческой природы. С позиций диалектического материализма психика рассматривалась как свойство организованной материи, имеющее свои корни в деятельности человеческого организма и влиянии на него социально-экономических условий. Преодолеть в одночасье то, что насаждалось сотней лет, не просто. А к тому же требуется достаточно разумная объединительная альтернатива, способная создать основы научного мировоззрения.
Следует отметить, что не только психология зависима от тех или иных философских построений, но и философия, в свою очередь, пользуется психологическими исследованиями для подтверждения тех или иных мировоззренческих позиций. Философы вынуждены проявлять интерес к данным сравнительной психологии, полученным в результате исследования различных видов психической жизни. Рождение психоанализа обязано вниманию Фрейда к вопросам генеза душевных заболеваний. Большое внимание патопсихологии и, прежде всего, проблематике умственной отсталости уделял Выготский. Не секрет, но возрождение в Советском Союзе общей психологии началось в системе практической психиатрии. Первыми официальными психологами в 60-е годы прошлого столетия стали патопсихологи. В Москве развивалась школа патопсихологов, во главе которой стоял А.Р. Лурия, признающийся одним из основателей современной нейропсихологии. Его труды по исследованию высших психических функций (и в первую очередь речи) при локальных нарушениях мозга как нельзя лучше работали на философию исторического материализма. На базе полученных исследований были разработаны лечебные методы по преодолению речевых расстройств (афазии – сенсорной и моторной) у лиц с перенесённым инсультом, подготовлены специальные логопедические методики, нашедшие широкое применение в стране и за рубежом. В Ленинграде в это же время успешно действовала группа психологов под руководством А.И. Мясищева, которая занималась исследованием и лечением неврозов и пограничных состояний. Школы конкурировали между собой, но это была здоровая конкуренция. Шли разговоры о том, что, если бы удалось объединить достижения школ Выготского, Лурия и Мясищева и на этой базе создать целостное учение, то оно могло бы служить замечательным подспорьем как для дефектологии, так и для общей педагогики. Вместе с тем, известная изоляция отечественной психологии советского периода от передовых научных школ за рубежом нанесла ей непоправимый ущерб и до сего дня отрицательно сказывается на её развитии.
К великому сожалению, отечественные психологи не стали ни исследователями, ни регуляторами подсознательной сферы человеческой психики. На наших глазах аффект, агрессия, насилие, ксенофобия, архаика завоёвывают всё более прочное место в культуре. Ключевой пункт этого завоевания – убийство. Убить мимоходом, не задумываясь и никогда потом не раскаиваясь – вот истинное лицо архаики, проявляемой в дезинтеграции, хаосе, распаде, насилии. И все виды наркоманий – не что иное, как самый примитивный способ ухода человека от непереносимо тоскливой действительности в архаику, в область животных инстинктов и миражей. Парадоксально, но факт: освободившись от пут тоталитаризма и обозначив выбор в пользу демократичных форм организации жизни, рыночной экономики, российское общество переживает широкомасштабную деградацию практически во всех социальных структурах. Архаизация общества, наглядно проявляющаяся в социальном раздроблении и материальной поляризации населения, усилении паразитизма, росте преступности, небывало высоком уровне коррупции, детском сиротстве при живых родителях, падении нравственных устоев, потере культурного достояния, свидетельствует о глубинных процессах, происходящих в недрах национальной психики. Высшая акмеистическая задача психолога заключается в том, чтобы понимать человеческий мир и на основе этого понимания делать его лучше. Потому хороший психолог обязан разбираться в философии и знать природу происходящих явлений в индивидуальной и социальной жизни человека. В противном случае он будет работать вслепую с невысокими шансами на успех.
Владимир Рослов
